История с процессуальной чехардой определения места совершения, места окончания и территориальной подсудности мошенничества с "безналом" началась давно.
В 2007 году мошенничество считалось оконченным с момента зачисления денег на счет виновного. В 2017 году концепция изменилась на 180 градусов: теперь моментом окончания преступления стало списание денежных средств со счета потерпевшего.
Однако, по мнению многих коллег, этот подход не прошел проверку "на земле". Приведу простой пример.
Департамент здравоохранения областного центра проводит тендер на ремонт поликлиники одного из районов области. Электронный аукцион проведен. Выигрывает ООО-шка из этого же района. Заключается государственный контракт.
В ходе приемки работ обнаружена замена предусмотренных сметой материалов более дешевыми и менее качественными аналогами. Возбуждается уголовное дело о мошенничестве.
Где? По месту открытия счета ДепЗдрав. Большинство свидетелей, обвиняемый и его организация, объект контракта — на значительном расстоянии от места производства предварительного расследования. Неудобно.
В некоторых известных мне делах из процессуального тупика выходили следующим образом: следствие обращалось с ходатайством к вышестоящему начальнику, который своим постановлением (иногда и письмом) "столбил" расследование по месту нахождения обвиняемого, большинства свидетелей и объекта.
Затем дело направляется прокурору с обвинительным заключением, после чего — в суд по месту производства следствия. И тут уже сторона защиты нередко заявляет ходатайство о передаче дела по подсудности — по месту нахождения организации, где открыт счет потерпевшего.
Конечно, ситуации бывают разные. Но нарисованная выше картинка — далеко не редкость.
Уверен, что руководствуясь именно этими соображениями, сугубо прагматическими, в декабре 2022 года ВС РФ внес изменения в Постановление Пленума 2017 года и указал, что местом совершения (ранее — место окончания) мошенничества с "безналом" является место совершения лицом действий, связанных с обманом или злоупотреблением доверием и направленных на незаконное изъятие денежных средств.
Далее разъяснено, что территориальную подсудность уголовного дела о мошенничестве, предметом которого являются безналичные денежные средства, судам следует определять по месту совершения лицом действий, направленных на незаконное изъятие денежных средств, а при наличии других указанных в законе обстоятельств — в соответствии с частями 2 - 4 и 5.1 статьи 32 УПК РФ
Стало очевидно, что на практике возникнет закономерный вопрос.
А как же определять это место?
В приведенном мной примере обман происходил в локации виновного — там, где принималось решение об участии в тендере и замене предусмотренных сметой материалов.
Но могут быть и более неоднозначные ситуации. Например, виновный представляет комплект документов в региональные органы власти — с целью получения федеральной субсидии на модернизацию собственного производства. Регионалы принимают решение об обоснованности заявки и направляют на федеральный уровень, где и принимается окончательное решение о выделении субсидии. В итоге вместо обещанной модернизации — "там подсыпали, там подлатали", а деньги фактически похищены и обналичены.
Возбуждается уголовное дело о мошенничестве.
Где произошел обман? Наверное, в регионе. Именно там виновный выполнил весь комплекс действий по обману, а дальнейший путь заявки — дело второе. Да и опять же, прагматически, в противном случае органы следствия столицы будут завалены подобными делами.
Но опять же, ситуации могут быть разные.
И, кстати говоря, вопрос с "обналом", то есть местом фактического окончания преступления, обходится стороной. Обращу внимание, что если раньше ВС оперировал такой категорией, как "место окончания", то сейчас в качестве ключевого называет "место совершения" преступления и в целом императивно привязывает к нему территориальную подсудность. Хотя, скажем честно, именно место "обнала" денег свидетельствует о возможности распоряжаться похищенным.
Посмотрим, как сложится практика "на земле". Процессуальная апперцепция может продолжаться долго.
